Ах, иначе в былые года

Колдовала земля с небесами,

Дива дивные зрелись тогда,

Чуда чудные деялись сами.



Позабыв Золотую Орду,

Пестрый грохот равнины китайской,

Змей крылатый в пустынном саду

Часто прятался полночью майской.



Только девушки видеть луну

Выходили походкою статной,

Он подхватывал быстро одну,

И взмывал, и стремился обратно.



Как сверкал, как слепил и горел

Медный панцирь под хищной луною,

Как серебряным звоном летел

Мерный клекот над Русью лесною:



"Я красавиц таких, лебедей,

С белизною такою молочной,

Не встречал никогда и нигде,

Ни в заморской стране, ни в восточной;



Но еще ни одна не была

Во дворце моем пышном, в Лагоре -

Умирают в пути, и тела

Я бросаю в Каспийское море.



Спать на дне, средь чудовищ морских,

Почему им, безумным, дороже,

Чем в могучих объятьях моих

На торжественном княжеском ложе?



И порой мне завидна судьба

Парня с белой пастушеской дудкой

На лугу, где девичья гурьба

Так довольна его прибауткой..."



Эти крики заслыша, Вольга

Выходил и поглядывал хмуро;

Надевал тетиву на рога

Беловежского старого тура.